Сказки Койота, Чарльз де Линт, превод мой (с)

[Хэлдар]

С четырех сторон дуют священные ветры,
А мы сторим посередине,
Каждое утро дает новый шанс
Сделать нашу жизнь немного лучше.
--Кия Хартвуд, из "Свистящего Колодца"--

В тот день Койоту очень хотелось пить, поэтому он пошел в бар Джоуи, тот что на углу Палм и Гроссо, через дорогу он "Мужских Дел", и расплатиться он хотел золотом, как обычно, но Джоуи не захотел его обслуживать.
- Ты что, больше не обслуживаешь оборванцев?, - Спросил его Койот.
- Последний раз когда ты платил золотом, оно превратилось в дерьмо, - сказал Джоуи. Он показал на ролекс на запястье Койота, - Но вот это я бы взял. И даже дал бы сдачу и прочее.
Койот скорчил рожу, изображая тяжкие раздумья.
- Они обошлись мне в 25 долларов, - сказал он, - Да и выглядят получше чем настоящие.
- Дам 15, сдачу и пива.
- А может бутылочку виски?..

Так Койот вышел из бара Джоуи и теперь ему не хватало его ролекса, зато рука его сжимала бутылку "Джека". И в тот момент он увидел Альберта, развалившегося на тротуаре, прислонившись спиной к кирпичной стене и вытянув ноги на всю длинну, так что приходилось перешагивать через него, чтобы идти дальше.

- Эй, Альберт! Какие проблемы?, - спросил Койот
- Джоуи больше не хочет меня обслуживать.
- Это потому что ты индеец?
- Не-а. Это потому что у меня нет денег.

Койот протянул ему виски.
- Угощайся, - сказал он, чувствуя гордость за то, что ролекс обошелся ему в два доллара и даже никогда не работал.
- Спасибо, но не стоит, - сказал наконец Альберт, - Кажется мне был дан знак. Раз уж нет денег, то пора завязывать и с выпивкой.

Койот потряс головой и хлебнул из бутылки:
- Да ты с катушек съехал! , - засмеялся он.

А Койот любил виски. Оно мягко опускалось в его желудок и заставляло его глаза блестеть. Может он выпил уже достаточно, потому что начал вспоминать хоошие времена и улыбаться, может он наберется храбрости и опять начнет бить фонари в округе, как раньше. Но одно он знал точно, будут у него деньги или нет, он не будет знать что делать с преследующими его знамениями. Они хотя-бы не о нем, что уже хорошо.

Но недостаток денег не был для Альберта знамением, это точно; это скорее был стиль жизни. Альберт, как и другие индейцы, покинул резервацию, по одному ему известной причине. Он пришел в город, непонятно зачем. И все еще был жив, непонятно почему. Но он помнил и другие времена, помнил как слушал заветные камни своей бабушки, которые говорили ему, когда прийдет дождь и наполнит землю жизнью. А еще он рассказывал истории, или кусочки историй, и мог делать это целую ночь, если бы кто-нибудь захотел слушать его.

И в этих историях всегда был Койот, не важно, был ли он ключевым персонажем или только мелькал с краю повесетвования. Иногда Койот, иногда сам Альберт, иногда еще кто-то.. Будто бы это не Койот продал свой ролекс и напился за баром Джоуи сегодня, а какой-нибудь Билли Яжни. Может быть десять лет назад, Билли стоял под бирюзовым небом за Паучьим Камнем, смотрел вверх, смотрел очень долго, перед тем как развернуться и пойти к ближайшему шоссе, поднять большой палец вверх и больше никогда не оборачиваться... пока не станет слишком поздно, пока не проснувшись однажды утром он не поймет, что дороги назад больше нет.

О этот Билли, кожа его была настолько смуглой и грубой, что когда вы жали его руку, казалось что пожимаете ковбойский сапог. Он знал много старинных песен, и голос его был хорош, сильный, это каждый подтвердит. Дома он любил играть на тамтаме пока все танцевали. Но пел он не много. Он хотел быть как все, хотел тусоваться в Пакре Фиджеральд, ходить по улицам, спать в аллеях... Каменные выражения лиц у нас были неплохо отработаны, но если посмотреть кому-нибудь из нас в глаза, можно было бы прорваться сквозь эту пелену и увидеть, что мы ничего не забываем. Но большая часть на самом деле не хочет ничего помнить.

Койот был не таким уж смышленым порой. Однажды он подрался с байкером, сказал, что будет гнать его через всю улицу, как его степные "братья", да только этот байкер достал большой нож с костяной рукоятью и хорошенько порезал Койота в тот день. Быстро кончилась эта драка, что тут говорить. Остаток вечера Койот провел убегая и стараясь найти кого-нибудь, кто поможет ему пришить голову обратно.

- Этот Койот, - говорил Джимми Колдвотер, - Он всегда теряет голову по всяким пустякам.

Мы смеялись до упаду.

Но Альберт воспринял это предзнаменование серьезно. Он все еще пьет, но теперь он пьет кофе, черное как ворново крыло, или некоторое подобие чая, которое делает из корешков и листьев, которые собирает в парке и сушит на солнце, а заваривает в маленькой банке. Сейчас он живет на заброшеной фабрике, у него есть своя стена, которую он украшает костями и перьями, ничего дорого, никаких орлиных крыльев, никаких медвежьих клыков, волчьих черепов, только то, что он может найти поблизости, например перья голубей и ворон, кости крыс, птиц, а еще он сделал себе подвеску из мышиных черепов. А такие атрибуты как пучки травы и погремушки он делает из маленьких банок, стаканов и бутылок. Он рисует фигуры на стене, посреди всего этого мусора. Птицу Грома. Медведя. Черепаху. Ворона.

Все стали приходить к мнению что Альберт сходит с ума.

Теперь, когда нет денег, покупая еду, он всегда делится ей. Иногда он ходит по Палм-стрит, где торгуют собой девушки-индианки и раздает им деньги, просит их взять выходной. Иногда они берут деньги и смеются, иногда уезжают на близжайшей машине. Но иногда они берут деньги и идут в кофейню, сидят у окна, пьют кофе и смотрят туда, куда им не придется идти этой ночью.

И он никогда не прекращает рассказывать истории.

- Таковы мы, - говорил он мне как-то, улыбались его губы, улыбались его глаза, весь он улыбался, но в его словах небыло ничего шутливого. - Просто истории. Ты и я, каждый из нас, мы набор историй, и то, каковы они, делает нас такими, какие мы есть. Одни истории для белых и цветных, одни истории для племен и городов, для наций и целого мира. Все эти истории теперь смешаны вместе и они говорят нам, кто и что мы такое на самом деле.

- Нам пора перестать забывать и начать вспоминать. Нам пора перестать желать вещей, нам пора перестать ждать пока нам дадут вещи которые, как мы думаем, сделают нас счастливее. Все что нам на самом деле нужно это истории. Они есть у нас и только они могут дать нам то, чего не может нично другой, только то, что мы можем дать себе сами, потому что никто не вернем нам честь и гордость кроме нас самих. Только мы сами можем вернуть их себе.

- Ты теряешь свою гордость и ты теряешь все остально вместе с этим. Мы не хотим знать истории потому что мы не хотим помнить. Но нам нужно научиться принимать хорошее вместе с плохим, чтобы стать целыми вновь, чтобы вернуть себе свое достоинство. Гордый народ никогда не может быть побежден. Он может проигрывать битвы, но никогда не проиграет войны, потому что, чтобы победить такой народ в войне, нужно уничтожить каждого из них, вырезать всех до последней капли крови. Но даже тогда истории продолжат свою жизнь. Просто не останется тех, кто должен будет их услышать.

Этот Койот всегда попадает в передряги. Однажды он сидел на скамейке в парке, читал газету, и один полицейский стал приставать к девушкам-индианкам, стал кичиться своей важностью, стал угрожать. Койот чувствовал себя рыцарем в тот день, как будто в фильмах белых людей. Он он подрался с полицейским. Его сильно побили, а потом пришли еще полицейские и добавили от себя, ну а потом кинули его в тюрьму.

Судья хотел дать Койоту год, а Койот на его глазах скорчил страшную рожу и превратился в мышь, маленькую, серую, с длинным хвостом, можете представить выражение лица того судьи!

- Не важно, каким ты меня видишь, я все-равно Койот!, - сказал он судье.

Альберт теперь такой серьезный. Когда он вышел из тюрьмы, то вернулся к жизни на фабрике. Дети разрисовали и попортили его стену, а он стал восстанавливать ее, вновь стал делиться едой и готовить чай, помогать индейцам подарками и рассказывать истории. Некоторые начали думать что он шаман и даже начали звать его старинным именем Кичала.

Дэн Белая Утка переименовал себя в Билли Яжни, только он не расслышал одного - Ни-Слова-Правды-Больше или Больше-Правды-Слов.

- Как ты там говоришь это? С "не" или без?, - спрашивал Билли Альберта
- Это тебе надо решить для себя, - отвечал ему Альберт.

Билли учился правильно произносить это старинное имя, чтобы использовать его когда он будет говорить об Альберте. Многие так делают. Но большинство все еще называет его Альбертом.

Однажды Койот захотел устроить настоящий Пау-Вау, поэтому он расчистил небольшой пустырь от мусора, обозначил круг, разжег огонь. Приходили люди, но никто больше не знал старинных песен, никто не помнил как барабанить чтобы люди танцевали, да и никто из танцоров не помник как танцевать. Все просто стояли вокруг костра, смотрели друг на друга, чувствовали себя по-дурацки, пока Койот не начал петь. Йа-Йа-хэй! йа-йа-Хэй! и стал пританцовывать вокруг костра, топая ногами, взметая столбы пыли.

Люди начали смеяться, казалось что Койот просто дурачится.

- Ты сумасшедший оборванец!, - Пятка Ворона подзадоривал народ посмеяться над тем как неумело Койот танцует вокруг костра.

Но Джимми Колдвотер подобрал палку и стал стучать ей по земле, в такт шагам Койота. Потом он выудил из помойки большую жележзную бочку, которую Койот накрывал шкурой, которую черт знает где достал, да никто и не спрашивал. Джимми ударил в этот импровизированный барабан и все перестали смеяться и посмотрели на него, а он ударил в барабан снова. Довольно скоро он подобрал ритм в котором танцевал Койот и Дэн Белая Утка подобрал вторую палку и присоединился к нему, стуча в барабан.

Билли Яжни начал пепть, подхватывая песню Койота и поднимая ее в небеса, меняя так, что сам он начал петь о Паучьем Камне и бирюзовом небе, а каждый в тот момент слышал песню о себе, о своей жизни, слышал свои собственные истории. Все больше и больше людей начинали барабанить, танцевать, и прежде чем кто-то заметил, кончилать ночь и наступил рассвет, озаряя крышу заброшеной фабрики, озаряя чучку сумасшедших оборванцев. Люди лежали, сидели, ели лепешки и пили чай, который заварил Койот, они были уставшими, но что-то в их сердцах теперь делало их цельными, полными и гордыми.

- Это был хороший ПауВау, - сказал Койот.

Энджи кивнула. Она сидела напротив Койота, счастливая и прекрасная, какой не бывала никогда до этого.

- Дааа, - протянул он, - Нам стоит устроить это снова.

С той самой ночи мы устраивали ПауВау регулярно, один, а иногда и два раза в месяц. Некоторые из индейцев начали делать свои танцевальные принадлежности, выспрашивая секреты правильных шагов и движений у стариков. Они начинали чувствовать себя общиной, маленькой индейской нацией, живущей здесь в изгнании, на руинах прежних обителей, на заброшенных пастбищах. С той поры мы начали вспоминать некоторые истории, начали делиться ими вместо того чтобы делить одну бутылку на двоих. У нас начало просыпаться чувство гордости за себя.

Некоторые из нас даже находили работу. Некоторые пытались вскорабкаться на самый верх, но продолжали падать.Некоторые стремились к домам, которые помнили с трудом. Но порой возвращались, чтобы присоединиться к тому племени, которое образовал вокруг себя Альберт.

И даже теперь, когда Альберта больше нет с нами, истории продолжают течь. Они обязаны продолжать. Я знаю это наверняка. И я рассказываю об этом при каждой возможности.

Видишь, Койот опять попал в беду, Койот всегда попадает в беду, теперь ты знаешь это наверняка, так же как и я. И теперь, пока он в тюрьме, он видит все племена изнутри, как видил бы их снаружи - белых, черных, желтых, индейцев. Теперь он понимает, он осознает, что не может быть на свете только одно племя, но это и не значит что пора прекратить попытки.

Но и в тюрьме он не может не попадать в беду, и вот он снова с кем-то дерется, и снова его режут, и на этот раз он думает что ему конец.

- Альберт, - говорит Койот, - Я же безумный оборванец, я ведь никогда ничему не научусь?
- Может просто не сегодня, - отвечает Альберт, держа голову Койота, стирая кровь, капающую у него из уголка рта и стекающую по подбородку, - Но таков ты, Койот. Колесо сделает еще один оборот и ты получишь еще один шанс.

Койот пытался быть храбрым, но он чувствовал что слабеет и что рана в груди болит все сильнее, и поврежденная кость царапает мышцы...

- Было что-то, что я очень хотел вспомнить, - говорит Койот, - но никак не найду... не найду ту историю...
- Не важно насколько маленьким они хотят видеть тебя, - напоминает ему Альберт,- Ведь ты все еще Койот!
- Йа-Йа-Хэй!, -отвечает Койот, - вот теперь вспомнил.

И с тем он закрывает глаза и позволяет боли унести себя к началу новой, другой истории...

---Посвящается Джаф---

@настроение: сказочное

@темы: переводы де Линта